Сегодня я получил такой изысканный привет из той России, что не могу утаить его от вас.
Принимал зачет по истории древнего Востока у историков 1 курса. Всего два дня на зачет. По 52 человека за день. При этом имеются 10 китайцев, которые ничего не понимают. Они приходили со своим куратором с филфака, которая записывала мою лекцию и потом разжевывала им. Однако в первые полгода обучения понять сложную быструю русскую речь невозможно, особенно китайцу. И я решил поставить всем китайцам зачет автоматом. Обрадовались все, кроме одного высокого, худого и грустного человека. Он остался сидеть в аудитории, когда остальные китайцы ушли, и так просидел до самого конца зачета.
Когда я принял у последнего человека в потоке и тот ушел, китаец подошел к моему столу, протянул мне тетрадку и сказал:
- Вы велели всем принести конспекты и смотрели у всех запись лекции. Но я тоже делал конспект, и, поскольку я затратил на это труд, я прошу Вас посмотреть мои записи Ваших лекций и сделать замечания по грамматике.
Речь китайца, которая начиналась с "Вы велели всем", сильно меня озадачила. Как минимум, непростой китаец. Я взял тетрадь... Конспект моих лекций был выполнен аккуратной школьной прописью человека, который до того был, несомненно, знаком с перьевой ручкой. Причем даже ежу было ясно, что этот чистовик сделан с предыдущего черновика, поскольку помарок в прописи не было совсем. Я просмотрел весь текст и нашел несколько смешных ошибок в склонении длинных русских слов. В остальном записи были безупречны.
На мой вопрос, когда ему удалось так хорошо изучить русский язык и овладеть школьной каллиграфией, китаец ответил:
- Моя бабушка из России, она дочь русского офицера. Сперва жили в Харбине, потом в Шанхае. Бабушка очень поздно вышла замуж. Сейчас ей было бы сто лет. Она почти не говорила по-русски. И это ее очень мучило. Бабушка говорила: "Ты русский! Слышишь, ты русский! Ты должен выучить язык своего прадеда и учиться в России". Она отправила меня на курсы русского языка. Показывала школьные тетради своих родителей, где была пропись. Заставляла писать чернильным пером. Я читал русскую литературу, поэтов и романы. И потом читал по-русски бабушке. Она была очень довольна, потому что она не могла говорить по-русски, но ей нравился звук этого языка. Какие-то слова она слышала от родителей. Ее учили по-французски, потом по-китайски, потому что не надеялись, что она когда-то попадет в Россию. И вот она завещала мне вернуться. Завещание бабушки это важно. И она еще сказала, чтобы я нашел русского профессора и спросил у него, понятна ли ему моя русская речь и письмо. Я вас нашел.
И я почувствовал...
Сперва я просто не мог говорить. А потом собрался и сказал ему:
- Вы очень хорошо говорите и пишете по-русски.
Он ответил:
- Значит, я выполнил бабушкино обещание.
Я улыбнулся и сказал:
- Не бабушкино, а обещание, данное бабушке. Бабушкино обещание было бы, если бы она дала вам обещание сама.
Теперь улыбнулся он.
А я подумал: как тут все сошлось! Русская ностальгия и китайский культ предков...
Владимир Емельянов, профессор Восточного факультета в СПБГУ
